Закрывая глаза она видит схемы. Бесчисленное количество схем, формул, чисел, куски кодов и немного картин Леонардо да Винчи. Милейший Леонардо понравился Эвр тем, насколько легко и ясно его творения вписываются в математические законы о гармонии и золотом сечении, они точны и правильны – в этом она видит красоту. Нет, не так: это она видит вместо красоты. Фуга Баха – ещё одно творение, созданное по формулам и канонам, так выгодно отличающееся от расплывчатой и приятной музыки Шуберта, как скелет от туманности.
Закон сохранения энергии, кротовые норы и черные дыры, сколько лет до того, как солнце превратится в красного гиганта, скинув бремя в виде нескольких ближайших планет?
Снова числа, схемы, витки-витки-витки. Человеческое сознание больше похоже на малевню Ван Гога – такое же уродливое и хаотичное, отдающее эпилепсией и истерикой. Хотя, он смог выразить свой мир, обычным людишкам и это не под силу.
Сознание Эвр похоже на четрехмерный лабиринт, каждый поворот опасен – всегда есть риск очутиться в самолете, где все спят, кроме маленькой девочки. Но в этом лабиринте и все её знания, все её мысли – приходится проходить очень аккуратно, стараясь не задеть черные дыры и провалы, преодолевая напряжение, которое у неё вызывает анализ человеческих чувств. Чувства – химические реакции, атомы и молекулы, примитивны и являются порождением скудного ума, но все построено на них, даже баги систем и ошибки в баллистике.
Пространство можно перевернуть, перенести по транзитивности и сделать инверсию, чтобы дальние участки лабиринта заставить оказаться прямо около неё, главное миновать провалы и самолет. Если бы люди додумались использовать мнимые массы, они получили бы скорость выше, чем скорость света, но и тогда бы не смогли совершать космические перелеты, потому что дело совершенно не в этом. Дело не в том, как быстро будет перемещаться корабль, а в самом пространстве, которое нужно выворачивать как носок. Она могла бы рассчитать все, но нет необходимости.
Охранники расслаблены – для них есть сидящая неподвижно женщина, закрывшая глаза и опустившая голову на грудь. На самом деле есть куда больше способов получить информацию, нежели зрение. Зрение мешает там, где видишь тупик. Лифт, может быть, и бесшумный, но всё относительно. Для смены охраны время не пришло, значит, или что-то случилось, или сегодня у неё гости. А если точнее, то гость. Потому что скоро Рождество и её день рождения.
Майкрофт, выверенный до мелочей, ослепший от собственного выверения и постоянного контроля. Когда пытаешься удержать все нити в руках и наблюдать за каждой сразу, непременно что-то ускользнет от внимания. Например, оставленные ею, якобы случайно, бумаги. Безобиднейшие вещи, но она знала, что их покажут управляющему Шерринфорда. Совершенно необязательно брать всё сразу и силой, она так долго уже находится в этом месте, что лишняя неделя ничего не изменит. Даже если всё покажут старшему братцу, то это ничего не изменит, потому что нельзя удержать все ниточки разом. Наступит день, и она отсюда выйдет.
Витки-витки-витки, числа, схемы, ноты, картины, чертежи. На долю секунды, пока Майкрофт красуется, по лицу Эвр пробегает тень безумной усталости – в её голове так много всего, что иной раз кажется, что та расколется и породит новую Афину.
- Ну здравствуй, братец Майкрофт, - она приподнимает голову, но всё ещё не открывает глаза, так проще слушать то, о чем Холмс-самый-старший словами говорить не хочет. – Устал от окружающих тебя аквариумных рыбок? – это была большая слабость очень важного человека в Британском правительстве – он не любил окружающую его толпу, но терпел, страдал от разнице в уровне интеллекта. – Или уже ассимилировался наконец-то? Ты ведь знаешь, что общение с низшим делает тебя таким же? – Эвр, наконец, открыла глаза, чуть склоняя голову набок и с интересом наблюдая за братом, изменила позу, садясь в позу лотоса. – Ты опять принесешь мне только один подарок за два праздника? Ты жадный, братец Майкрофт, и снова хочет спасти Британию от всех бед.
Затягивая Британию в самую большую беду из всех, которые у тебя были на выбор.